1
18.08.2015 в 19:19
Пишет Axis Powers Hetalia Festival:Работа №9URL записи
Название: Слишком.
Пейринг | Персонажи: Лихтенштейн/Пруссия. Второстепенный: Австрия/Швейцария
Лотерейное обстоятельство: 2. Узнать чужую важную тайну; 3. Случайно с кем-то переспать
Тип: Гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: General
Дисклеймер: какие права у бедного еврея?©
Саммари: Необычную услугу предоставляют туристам власти Лихтенштейна: за 70 тысяч долларов снять в аренду на ночь можно территорию всей страны ©
Авторские примечания: ООС, отсутствие беты и обоснуя, сначала всё очень медленно, а потом внезапно очень быстро.
Размещение: Разрешаю всем.
Фанфик был написан на Summer Fest.
читать дальшеОни действительно были похожи. Будто бы на самом деле брат и сестра. Настолько схожи внешне, словно их случайно разделили в роддоме. Если бы страны можно было бы разделить в роддоме.
Прошло всего лишь каких-то восемьдесят лет, и никто уже не помнит, что Ваш нашёл её сидящей в темном переулке на холодной земле. Он привел её домой, чуть не разругавшись с главным и - Лихтенштейн узнала об этом только несколько лет спустя - действительно поссорившись с Родерихом. После этого Элиза обрезает косы. И с этого момента называет Швейцарию не иначе как братиком. Потому что она никогда не была настолько наглой, чтобы даже пытаться забрать его у Австрии.
В последние несколько лет они даже живут не вместе. Рядом, по соседству, но всё же больше не в одном доме. На все расспросы Лихтенштейн с легкой улыбкой отвечала, что выросла и хочет свободной жизни. На самом же деле ей просто надоело жить в доме, где в любой момент можно наткнуться на целующихся - и это в лучшем случае - Ваша и Родериха. Элиза подозревала, что у Австрии есть явная склонность к эксгибиционизму. А также - дикий собственнический инстинкт.
Так что Лихтенштейн сбежала. Нет, конечно, ей остались встречи по вечерам в старом саду, но, увы, не чаще двух-трех раз в месяц. После десятилетий жизни в одном доме... безумно мало. Но что делать? Разве только смириться. И продолжать жизнь.***
Снять страну. Звучит ужасно. Но только в первые раз шесть. Потом Лихтенштейн начинает привыкать. Конечно, это всё ещё несколько странно, но Главный советуется с ней. И если она говорит "нет", то дальнейших уговоров не следует. А ещё она всегда просит прийти Венгрию. Ваш считает, что так правильно. Элиза согласна. В конце-концов, кто лучше Венгрии может помочь усмирить одного-двух зарвавшихся мужчин в случае чего? Действительно, никто. Многовековой опыт говорит сам за себя.
Всё проходило хорошо. Но в этот раз с самого начала было что-то неправильное. Елизавета не смогла прийти: внезапная просьба Лихтенштейн совпала по времени с ежегодной ностальгической встречей в пабе их старой четверки - Австрия, Венгрия, Пруссия и Швейцария. Пропустить её Хедервари не могла при всём желании.
- Не волнуйся за меня, - Лихтенштейн улыбнулась подруге. - Я справлюсь.
Она надеялась, что её уверенный голос убедил не только Венгрию, но и её саму.***
В бокале с апельсиновым соком совершенно явно был не только сок, но альтернативой были только другие коктейли, названия которых Лихтеншнейн не помнит. Соки или даже простая вода, казалось, отсутствовали на празднике в принципе. В какой момент это перестало раздражать - Элиза не уловила. Закусив губу, она со скуки пытается пересчитать бюджет на остаток года на подвернувшейся под руку салфетке. Но цифры путаются, салфетка рвется и Лихтеншейн раздражённо сметает её на пол. И тут же довольно жмурится - услужливый официант поставил прямо перед ней коктейль, увенчанный взбитыми сливками. Вкусно.
Когда становится жарко, Лихтенштейн снимает пиджак и бросает его на спинку стула. Душа жаждет танца, тело просит движения и Элиза в который раз жалеет об отсутствии Венгрии. Без неё действительно скучно.
Полчаса спустя, когда становится слишком душно, она идёт освежиться и холодная вода помогает. Голова перестаёт кружиться. Элиза направляется обратно в зал, но в коридоре её прижимают к стене и целуют, кусая губы и грубо сжимая её запястья. А в следующую секунду человека в буквальном смысле отрывают от неё и швыряют в сторону.
- Пошёл нахрен от малышки Лихтен, - Пруссия зло улыбается, и незадачливый «ухажёр» принимает верное решение не устраивать полноценную драку и быстро уходит куда-то дальше. Лихтенштейн не смотрит, куда. Она опускается на пол и обхватывает колени руками.
- Хэй, - Гилберт садится на корточки рядом с ней. – Не волнуйся. Великий Я всегда приду на помощь, ты же знаешь!
Прубёрд согласно чирикает, и Лихтенштейн слегка улыбается. Пруссия теплый, от него вкусно пахнет пивом и жареной картошкой. Элиза утыкается носом ему в плечо и всхлипывает. Слишком сложный день, слишком много проблем. Всего слишком.
Гилберт обнимает её, легко гладя по голове, и тихо говорит странные вещи, такие как «Голову твоему братцу оторвать за то, что тебя тут одну оставил» и «Ну и что с этой встречей? Я же пришёл». И каким-то чудом Лихтенштейн успокаивается. Потому что Пруссия действительно пришёл и спас. И всё уже хорошо.
Испуганный вздох, когда Гилберт резко подхватывает её на руки и встаёт, веселит саму Элизу, и они вдвоём смеются, пока Пруссия быстро идет к лестнице и легко взбегает на второй этаж. Дверь в её комнату Байльдшмидт открывает ногой, но Лихтенштейн это волнует в последнюю очередь.
Пруссия осторожно опускает её на кровать и мягко целует в лоб.
- Сладких снов, Лихтен.
- Не уходи, - она обнимает его и шепчет: - Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста…
Меньше всего на свете ей сейчас хочется оставаться одной в комнате. Поэтому когда Гилберт спрашивает: «Ты же понимаешь, что я не железный?», Лихтенштейн кивает и целует его сама.
Выпитый алкоголь всё ещё дает о себе знать – пальцы не слушаются и такая простая вещь, как расстегнуть пуговицы на рубашке, кажется воистину невыполнимой миссией. Но она справляется.
- Лихтен, - Пруссия слегка кусает её за шею. – Это даже мило, ты знаешь?
Если подбирать нижнее бельё в цвет подаренной братом ленточки – это мило, то Англия – великий кулинар, А Лихтенштейн ничего не смыслит в экономике. Но это уже не имеет значения, когда бельё оказывается где-то на полу, а лента – только чудом – на столике.
Руки Гилберта сильные и нежные, а язык горячий. Лихтен теряется в ощущениях и только выгибается, реагируя даже на малейшее прикосновение. И снова всего слишком. Слишком волнующе, слишком жарко, слишком хорошо.
Просто слишком.***
- Это та самая стена, - шёпотом объясняет Пруссия пока Лихтенштейн осторожно обводит пальцем огромный шрам на его груди. – Берлинская. Нас с Германией тогда обоих зацепило. Никому ещё не показывал…
Он делает паузу.
- Людвиг сказал, что Венециано рыдал, когда увидел.
Элиза понимает. А ещё ей кажется безумно важным то, что теперь она тоже знает. Именно она, не Ваш, не Родерих с Елизаветтой, а она, Лихтенштейн. Поэтому она молча сжимает его ладонь, не находя слов, чтобы передать всю гамму эмоций, захватывающих её.
Гилберт улыбается и целует её в висок.
- Спи.
И Лихтенштейн закрывает глаза.***
Просыпается она в одиночестве. Жадно пьёт воду, заботливо оставленную на столике, выдыхает. Видит записку, читает и улыбается.
«Решать тебе».
И нарисованный Прубёрд.
2
30.05.2016 в 16:06
Пишет Axis Powers Hetalia Festival:Работа №5URL записи
Название: Romulus et Remus
Пейринг | Персонажи: Ромул, Рем, Италия Венециано, Италия Романо. Германия, Австрия, Венгрия.
Цитата: Я понял, что некоторые люди не просто любят насилие, а жить без него не могут. Не потому что хотят боли, но потому что боль внутри них и они хотят отвлечься от нее, причиняя боль другим. Мэтт Хейг «Люди и я»
Тип: Слэш
Рейтинг: R-NC-17
Жанр: AU, History
Дисклеймер: Все права на персонажей принадлежат правообладателям, мифология - древним Римлянам.
Саммари: - Ты хочешь узнать, как всё началось? - Германия открыл глаза. Элизабэт смотрела на него, на её губах застыла печальная улыбка.
Авторские примечания: AU, ООС, вольные игры с историей, мифологией и обоснуем.
Ромул и Рем - легендарные братья-основатели Рима, выкормленные волчицей.
Амулий - их двоюродный дедушка, узурпировавший власть.
Размещение: с разрешения автора
Фанфик был написан на QuoteFest II.
читать дальшеЛюдвиг прикрыл глаза, почувствовав легкие нотки бергамота в воздухе. Через мгновение Венгрия с легким звоном поставила поднос на стол. В этот же момент с тихим стуком Родерих закрыл крышку фортепиано.
- Ты хочешь узнать, как всё началось? - Германия открыл глаза. Элизабэт смотрела на него, на её губах застыла печальная улыбка.
- Да, - у Италии сломаны несколько рёбер. Байльдшмидт устал верить в падения с лестницы уже давно. Чёрт возьми, он должен узнать, что происходит!
- Зачем? - Родерих неслышно подошел к столу и сел прямо напротив Людвига, сцепив пальцы в замок. - Гораздо важнее будет, чем эта история закончится, а конец неблизок.
- Так скажи же, почему ты хочешь услышать начало? - голос Венгрии обманчиво мягок. Германия знает: если ей не понравится ответ, дальнейший разговор можно будет считать оконченным. Он тяжело вздыхает. Ответ, в любом случае, один.
- Потому что он мой.
Тихий смешок Австрии удивляет Людвига, но торжествующая улыбка Венгрии ставит всё на свои места. Ответ принят, можно немного расслабиться и сделать первый глоток.
- Ты знаешь, как появился Рим? - начал Родерик, ставя чашку на блюдце.
- В общих чертах, - Германия удивленно пожал плечами. Начало не могло быть настолько далёким. Или...?
Элизабет тихо рассмеялась.
- Слушай же, Людвиг, - даже если бы он захотел, не смог бы отказаться. Чарующий голос Венгрии, казалось, заполнил всё пространство и время. Не существовало больше ничего, кроме него. - Всё началось....
***
Всё началось с первым вздохом. Первый крик младенца содрогнул святилище, и весталки в ужасе отпрянули от ослушницы. Священный огонь заметался, отбрасывая жуткие тени на стены, но не потух. Сын Марса родился в святилище Весты. Девы смотрели на младенца, не в силах двинуться с места. Рея Сильвия - не Возлюбленная больше - кричала, царапая ногтями белые плиты храма.
Крик второго ребенка неожидано принес покой. В воздухе разлился запах свежей травы. Весталки склонили головы. Они не могли убить этих детей, как повелел им брат Императора. Опуская корзину с младенцами в Тибр, могли они только надеяться, что Веста не откажет им в своей милости за это.
На руках Тиберина мирно сопели дети. Как все боги он мог видеть судьбу этих младенцев - стать воплощением народа своего на многие века, пока... Гений усмехнулся. Эти дети переживут его. Да и самого Юпитера. Великие дети.
***
С потрясающим звуком камень проломил череп Амулия. Ромул ударил ещё. И ещё. Вбежавший в залу Рем, чуть не споткнулся о тело стража с перерезанным горлом. Ромул даже не повернулся на звук. Камень обрушился на челюсть лежавшего мужчины. На ключицу. Вторую. Ромул зубами выдрал кусок мяса из его шеи и проглотил, почти не пережевывая. Запах крови опьянял. Черное пламя где-то глубоко внутри, насытившись, потухло, оставив после себя только угли.
- Ему хватило бы одного удара ножом, - Рем не осуждал, всего лишь констатировал факт. Ромул знал, что брат сгорает от желания разделить с ним эту трапезу. Почувствовать божественный вкус свежей крови. Вырвать клыками кусок посочнее. Что с того, что с этим ублюдком они связаны кровью, когда первым он отрекся от них? Он, старший, уже вкусил свою добычу, почему же медлит Рем?..
- Мы люди теперь, - напомнил младший.
- Мы никогда ими не были, ты забыл?!
Рем мягко опустился на колени. Его спина прямая, и старший видит, что это знак не слабости, но доверия.
- Я помню, - он слегка наклонил голову к плечу. - Но мы люди сейчас.
Секунду спустя Ромул повалил его, вжимая в белый мрамор пола, вылизывая шею, ключицы, кусая, оставляя синяки со следами зубов. Одежды непозволительно много, но она никогда не была проблемой. Как и кровь, которой непозволительно мало для торжества Ромула. Он хотел обладать Ремом в зале красном от крови поверженных врагов. Чтобы можно было утонуть в ней, вдыхая пьянящий запах крови и семени, и родиться заново. Уже навсегда.
Но сейчас здесь только Амулий. Первый настоящий враг. Ромул зло улыбнулся, чувствуя как пламя у него в груди снова разгорается, даруя безграничную силу и заполняя тело жгучей болью взамен. Тело предавшего семью ублюдка вполне способно послужить троном для его торжества. Да. Воздух почти задрожал от напряжения, а к запаху крови примешался аромат зелёного леса. Ромул доволен. Младший уже сам того не осознавая, льет к его рукам, приглашающе разводя бёдра. Ему уже плевать, что под поясницей вместо привычной свернутой шкуры сейчас ещё теплое тело.
- Ромаано! - выдохнул Рем, когда Ромул, размазав тёмные капли крови по своему члену, вошел в него.
- Заткнись! - рыкнул тот, резкими движениями вбиваясь в тело брата. - Счастье моё, заткнись!
***
Город был ошибкой. Ромул осознал это в тот момент, когда чёрное пламя отступило, и он обнаружил себя на коленях рядом с телом брата. Волчонок начал показывать зубки под конец. Ну что ж. Город станет великой ошибкой.
- Я назову его Roma, - улыбнулся он, глядя в безжизненные глаза Рема. - Рим.
***
Когда Ромул - нет, уже Романо - открыл глаза, мир изменился - всё вдруг стало большим. Потом он осознал, что сам стал маленьким, а проклятый мир ничуть не изменился. Рядом кто-то сопел. Романо повернул голову и увидел спящего ребенка. Младшего брата. Он же его убил! Мысли путались. Может, не убил? Но что? Великий Юпитер, помоги!
Юпитер молчал. Романо встал и пошёл прочь. Пусть дитя лежит здесь дальше, его это не волнует.
***
- Когда Италия попал в наш дом, он почти ничего не помнил о своей жизни до путешествия с Римом, - Элизабет посмотрела на Родериха.
- Но очень много говорил во сне, - продолжил тот.
- Иногда мы находили его избитым, платье было порвано и испачкано кровью.
- Но преступника так и не нашли.
Глаза Людвига расширились.
- Ты помни, - Венгрия дотронулась кончиками пальцев до его запястья. - Некоторые люди не просто любят насилие, а жить без него не могут.
- Не потому что хотят боли, но потому что боль внутри них и они хотят отвлечься от нее, причиняя боль другим, - беззвучно продолжил Германия. Понимание обрушилось на него ливнем в тропических джунглях. Молниеносно, без предупреждения, а потом резко пришло спокойствие.
- Я всё равно люблю его, - Людвиг встал, чуть не уронив забытую на краю стола чашку. - У Романо есть Испания и мафия. Пусть довольствуется ими.
***
- ... а когда кость срастётся, я смогу сделать много-много вкусной пасты!
Германия улыбнулся. Сын Марса? Серьёзно?...
Комнату заполнил запах свежескошенной травы.